Иудаистика как междисциплинарная область исследований должна была прекратить свое существование в Советском Союзе после краткого расцвета в 1920-х годах. Хотя в условиях «оттепели», начиная с середины 1950-х годов, отдельные еврейские исследования вновь стали возможными, они оставались строго ограничены вопросами о древней и средневековой истории, а также лингвистическими вопросами. Более поздняя история, и в частности положение евреев в поздней Царской империи и Советском Союзе, оставались табу в советских исследовательских институтах. Помимо академий и университетов, представители независимого еврейского культурно-эмиграционного движения начали в 1970-х годах заниматься вопросами новейшей еврейской истории и этнографии в небольших неофициальных кругах.
В рамках проекта изучаются самооценка, повседневная академическая жизнь, условия работы, сети, возможности действия, а также академические темы ученых государственных научно-исследовательских учреждений, музеев и библиотек, которые смогли работать над еврейской тематикой на выборочной основе после 1953 года. Речь идет также о взаимодействии с последующим поколением активистов, которые в 1970-е и 1980-е годы были более самоуверенными в своем стремлении расширить спектр тем еврейских исследований в Советском Союзе. Таким образом, гипотеза совместного проекта может быть проверена на наличие напряжения между «индивидуальной нормализацией» и «коллективным опытом репрессий». Какова была связь между академическим признанием и привилегиями, с одной стороны, и иудейскими исследованиями как мобилизационным проектом и пониманием границ участия, с другой?
Второй акцент делается на взаимодействие академических центров в Москве и Ленинграде с советской «периферией», т.е. как с научными учреждениями в других советских республиках, так и с местами исследований в Центральной Азии, на Кавказе, а также с районами бывшего «поселенческого ареала» и Крыма.